Мы рады приветствовать вас на ролевой игре по сериалу «Мерлин». Добро пожаловать в средневековую Англию, где обитают короли, друиды и маги. Вас ждет увлекательная игра. Присоединяйтесь. Мы верим, что вам у нас понравится!
дата: 27 июня игровое время: 07:00-23:00 погода:прекрасный солнечный день, птички поют, мечи гремят. На солнышке невыносимая жара, но когда это кому-то мешало?
Несмотря на то, что общие турниры гораздо опаснее одиночных состязаний, они всегда пользовались большим успехом среди рыцарей. Многие рыцари, которые не отваживались на единоборство с прославленными бойцами из числа зачинщиков, охотно выступят в общем турнире в Камелоте, где могут выбрать себе равного по силам противника. В Камелоте суровый король Утер проводит турнир суровых рыцарей. Отменные воины со всех соседних королевств приехали посостязаться в силе и отваге. Король и его свита встречают гостей, пока принц Артур затевает "гадость". В Лотиане все спокойно. Несмотря на то, что Король Лот со свитой находится в соседнем королевстве, его собственное остается под надежной защитой леди Дейтре, у которой появляется очень интересная компания.
АДМИНИСТРАЦИЯ
ПРОЕКТЫ
"HEROES" - ролевая, существующая более двух лет. Всегда интересный и продуманный сюжет. Мы вас ждем!
do you love me? ------------------ Статус: Шпана турнирная Возраст: 20 лет Навыки: ближнего/дальнего боя, стратегия, владение мечом ------------------- Респекты: 170
Отправлено: 16.12.09 00:04. Заголовок: A Lady and Her Champion[A/G]
цитата:
место: Владения короля Артура. Камелот участники: The Once and Future King - Prince Arthur The Once and Future Queen - Lady Guinevere сюжет: - Ну, что ж, тогда придётся подыскать для тебя первую красавицу королевства, и притом высокого рода – весело сказал Ланселот. - Нет – протянул Мерлин. - Раз Артур разумно говорит, что всё женщины в его глазах одинаковы, выберем ему невесту с лучшим приданным.
Отправлено: 16.12.09 13:35. Заголовок: Этой ночью Гвиневра ..
Этой ночью Гвиневра не спала. Любое дуновение ветра или колыхание свечи тотчас же разгоняли её хрупкий сон. Нужно было позвать Мэйв, она обязательно что-нибудь придумала бы, но её госпожа хотела побыть наедине со своими мыслями о предстоящем дне, который изменит всё её жизнь, раз и навсегда. Служанка уже крутилась вокруг своей Леди, то убегала куда-то, но снова возвращалась в её покои. На столе стоял завтрак, ароматный запах которого разливался по всей комнате, но сама Гвиневра до сих пор восседала на своём ложе, словно оттягивая момент прощания с ним. Она никак не могла отделаться от мысли, что с сегодняшней ночи ей придётся засыпать и просыпаться в совершенно другом месте и не одной, как это было двадцать с лишним лет, а рядом со своим законным супругом. Поднявшись с кровати, девушка сделала несколько шагов в сторону окна, из-за закрытых ставен которого раздавался лязг металла. Небольшая щёлочка между двумя дубовыми половинками ставен позволяла Гвиневре наблюдать за происходящим во дворе и при этом оставаться совершенно незамеченной. Рыцари всегда остаются рыцарями. Ничто не способно выбить из их расписания тренировки, ведь это не просто битва на мечах, укрепление собственного могущества и силы, это ещё и очень хорошее средство отвлечься от повседневных проблем и дел, особенно таких незначительных, как сегодня. Как бы Гвиневра хотела бы так же спокойно относиться к предстоящему торжеству, но она девушка, а девушкам свойственно волноваться, переживать и пугаться. Вернувшаяся Мэйв посмотрела на свою Леди, но не стала отвлекать её от созерцания двух бравых рыцарей, окружённых толпой, облачённой в металлические кольчуги. Служанка сама только недавно проходила мимо них и прекрасно знала, почему её госпожа так увлечена схваткой. Друидка была единственной, кто так хорошо знал душевное состояние Гвиневры на этот момент, пока она наблюдает за битвой своего Короля и его верного вассала. - Король Артур сегодня непревзойдён, но и сэр Ланселот ему не уступает. Одновременно с этой фразой, произнесённой устами Мэйв закончился и поединок, прозвучали восторженные голоса остальных рыцарей. Ланселот словно почувствовал её присутствие и взглянул на закрытые ставни её спальни. Даже обладая острым орлиным зрением, он бы всё равно не смог её заметить, но девушка всё-таки отступила вглубь, скорее, по инерции, чем ради здравого смысла. Развернувшись к своей служанке, Гвен вернулась на кровать, вдыхая душистый аромат цветов, стоящих на прикроватном столике. - Они прекрасны, как Вы, Миледи. И это не мои слова, сэр Ланселот просил передать их Вам, вместе с этим… Мэйв протянула своей госпоже лист бумаги, сложенный вдвое. После некоторых колебаний, Гвиневра взяла письмо из её рук, но так и не решилась его прочесть. Несколько минут продержав его в своей ладони, девушка отложила послание на столик. Сейчас было не до этого, уже настала пора готовиться к свадьбе. Очутившись перед большим зеркалом, в ожидании служанки, подносившей ей платье, она смотрела на своё отражение. Тонкое нижнее платье из хлопка открывающее руки и плечи, аккуратно обрамляло её хрупкую фигурку, светлые длинные волосы сейчас были разбросаны по плечам, каскадом спадали на спину, несмотря на бессонную ночь, она казалась вполне выспавшейся и бодрой. Мгновение спустя она уже расправляла складки на верхнем платье, Мэйв затягивала небольшую шнуровку на спине, а затем принялась за причёску. За сегодняшнее утро Гвиневра ещё не проронила не единого слова, чем вызывала всё новые попытки служанки с ней заговорить. До девушек донёсся звон колокола, оповещающий, что в самом скором времени начнётся свадьба, а затем и коронация. - Вам пора, будущей Королеве не подобает опаздывать… - Королевы и Короли не опаздывают, даже будущие. Просто остальные приходят раньше. Казалось, что девушка больше не смогла выдержать свой безмолвный обет. Растерянная улыбка на её тонких губах выражала лишь сотую толику того, что творилось в её груди. Храбрая с рождения, сейчас она боялась так, как не боялась ещё никогда в жизни, и это заставляло её ещё больше оттягивать грядущий момент, когда она будет должна ступить на порог церкви. На пороге появился Олаф, её отец и король соседних земель. Ещё будучи принцессой своих земель, Гвиневра никогда бы и не подумала, что отец когда-либо в своей жизни сможет выдать свою дочь замуж, хотя бы одну из троих сестёр. Всю жизнь он опекал их как зеницу ока и приходил в гнев, даже когда на одну из его дочерей кто-то смотрел не так, как следует. Эта свадьба давалась очень тяжело не только ему, но и Леди Вивиан, её младшей сестре, не только влюблённой в Артура, но и самой капризной особе, которую Гвен когда-либо знала в своей жизни. Она всегда была любимицей отца и уже кажется, успела устроить истерику, это было видно по его усталому лицу. Накинув на плечи дочери полупрозрачный плащ, Олаф помог ей его закрепить. Вместе они оправились к церкви. Ей нравилось решение Артура провести закрепление этого союза в небольшой церквушке, а не в тронном зале. Полуденное солнце играло с её золотистыми локонами, люди и слуги, попадавшиеся им по пути, провожали девушку восхищёнными взглядами. Струящееся платье с серебряными вставками сверкало и переливалось на солнце, словно целиком состояло из одного огромного алмаза небесного цвета, идеально подходя к её глазам. Эта Леди всегда выглядела прекрасно, но сегодня её вид превзошёл все мыслимые и немыслимые красоты. Оказавшись перед массивными дверями, Гвиневра почувствовала, как отец сильно сжал её ладонь в своей руке. Её испуганный взор скользнул по его лицу, ей становилось не по себе от мысли, что он может передумать выдавать её замуж, но теперь было уже поздно. Стражники распахнули перед ними двери и все развернулись к ним. Она старалась не смотреть по сторонам, поймала взгляд своего будущего супруга и боялась его отвести. Она должна помнить о том, что сама согласилась взять эту ответственность на свои хрупкие плечи, что отступать и боятся поздно, сейчас она очень близка с Артуром и в самом скором будущем, став его законной женой и деля с ним своё ложе, сможет полюбить его так, как не полюбит никого другого. От алтаря и её будущего супруга сейчас Гвиневру отделяли всего несколько шагов, и она должна, во что бы то ни стало преодолеть их. В тишине, установившейся в церкви, зашелестело её платье бледно-голубого цвета, шлейф тонкого полупрозрачного плаща скользнул по полу, отец аккуратно поцеловал свою дочь в висок и протянул её тонкую ручку Артуру, Королю Камелота и её будущему мужу.
do you love me? ------------------ Статус: Шпана турнирная Возраст: 20 лет Навыки: ближнего/дальнего боя, стратегия, владение мечом ------------------- Респекты: 170
Лёгкий клинок, выкованный из небесного металла, со свистом рассёк воздух и обрушился на зазевавшегося противника. Чудовищный лязг железа от прямого удара в грудь и короткий, слышный только стоящему рядом Артуру вздох рыцаря обозначили его победу в этом поединке, когда Ланселот, не удержав равновесия, завалился на спину. Шлем отлетел в сторону и по зелёной траве рассыпались тёмные волосы. В мгновение ока оказавшись над ним, Артур тоже освободился от шлема и привычным, мягким движением руки, крутанул лезвие меча, направив его концом своим аккурат на открывшуюся смуглую шею своего противника. - Что с тобой сегодня Ланс? Ты не мог надрать его королевскую задницу прямо в день его свадьбы? – весёлый голос черноволосого Кэя, со стороны наблюдающего поединок, вызвал волну смеха среди рыцарей. Даже лежащий на земле Ланселот улыбнулся, немного туманно, точно и не его словам вовсе, а чему-то большему. Он по-прежнему смотрел куда-то наверх, словно бы увидев образ Богини в одном из солнечных бликов, что отражаются от окон замка. - Уж не приложился ли ты с утра пораньше к браге, в честь молодых? И новый взрыв смеха. Кэй всегда умел поднять настроение и развеселить рыцарей во время поединком, не смеялся сейчас один лишь Артур. Проследив за взглядом своего друга, он спешно отвернулся от него, точно борясь с нахлынувшей тошнотой. Он понял, куда смотрел Ланселот, кого выглядывал он во время боя, упустив возможности победить его, Артура, и позволив себе проиграть. Это повторялось снова и снова, точно на роду Пендрагонов было какое-то древнее проклятие, наложенное гневной проповедью старой ведьмы. Его отец любил женщину, ему изначально не принадлежавшую, и он теперь следует за ним, притом обрекая и друзей своих на подобные же муки. «Интересно, в какой из книг, что выводит суровая рука вечности, написано, что я должен быть несчастен и делать несчастным других во имя великой цели? Знать бы, что за грехи совершил я в одной из своих прошлых жизней, что не могу и шагу теперь ступить, не подумав наперёд, как скажется это на народе моём. А что мой народ? Разве есть ему дело, кого любит моё сердце и вожделеет плоть? И, тем не менее, я во всём обречен, следовать за воображением других, но нисколь и никогда самого себя» Тяжело дыша, он опустил голову, жадно глотая ртом воздух. Светлые волосы промокли и слегка потемнели, прилипши ко лбу. Ладонью он провёл по ним, откидывая назад, и поднял глаза, почувствовав на себе обеспокоенный взгляд знакомых голубых глаз. Мерлин стоял тут же, затесавшись меж рыцарей, уже не как слуга, а как советник, как ближайшее окружение Верховного Короля. Тем не менее, сейчас он подошёл к Артуру точь-в-точь, как раньше и принял из рук его меч и перчатки. Он от комментариев воздержался, но взгляд его говорил за него, как если бы он произнёс всё вслух: «Ещё не поздно что-то изменить». Но Артур прекрасно знал, как знал и сам Мерлин, что ничего уже не изменить. - Оставь его Кэй – с беспечным весельем произнёс он, поворачиваясь в сторону рыцаря, с улыбкой поглядывая на всё ещё валяющегося Ланселота. - Поднимайся, друг мой – подойдя ближе, Артур протянул руку и помог ему встать с травы. - да иди в замок и попроси набрать тебе воды, умыться. И все вы идите. Не хочу, чтобы моя невеста не смогла войти в церковь только потому, что все мои рыцари воняют, как стадо кабанов. – с ироничной брезгливостью, юноша стряхнул с плеча товарища сырую землю. Ночью шёл дождь, и трава изрядно вымокла, почва размякла и превратилась в грязь, но тренировка не отменяется из-за таких пустяков, даже если работы слугам потом приходиться выполнять вдвое больше. - Мне, пожалуй, тоже следует привести себя в порядок – заметил он, снова встретившись взглядом с Мерлином, единственным, кого никогда не удавалось обмануть. Ланселот с насмешливым поклоном удалился, лёгким бегом направившись в сторону замка, а Артур некоторое время ещё смотрел ему след, точно пытаясь углядеть что-то необычное в этом смуглолицем простолюдине, что стал теперь, с лёгкой руки его, рыцарем Камелота и получил титул. Лишь когда тот взбежал по белоснежным ступенькам и скрылся внутри здания, Артур позволил себе отвести и глаза и бросил короткий взгляд в ту сторону, куда тот смотрел во время поединка. Не говоря ни слова, он кивком позвал Мерлина идти и первым направился в замок. Уже в своих покоях, позаботившись о том, чтобы никто из рыцарей его не смог появиться при нём и помешать погружаться в свои мысли, Артур допустил до себя одного лишь волшебника, который, несмотря на то, что это уже не входило в его обязанности, помог ему освежиться и надеть свежие одежды. Как часто с того момента, как магия его открылась всем, Артур задумывался о том, как же слеп он был и глуп в пору своей ещё неопытной юности, и как должно быть приходилось Мерлину, изначально видевшему в нём будущего короля. Ему так и хотелось спросить его, всегда ли он был рад, и сразу ли он уверовал в его предназначение? Не хотелось ли ему для Альбиона другого правителя, но произнести подобный вопрос вслух он не решался. В последнее время на него итак слишком много навалилось. После того, как умер его отец, Утер, а умер он слишком рано, не по сроку отцу и королю, но по сроку добротному воину, не жалеющему себя в поле боя, мир вокруг точно встал с ног на голову. Откуда-то выяснилось, что он, Артур, не просто сын короля Камелота, но есть будущий Верховный король, должный объединить под своим правлением все племена и народы, населяющие Альбион. И всё это он должен сотворить, опираясь на пророчество колдунов, которые предрекли это ещё до его рождения. Едва похоронив отца, Артуру пришлось доказывать своё право на трон в самом даже Камелоте, а потом последовала череда коронаций, клятв верности служить Верховному королю, ему, который в свою очередь клялся оберегать свои владения и защищать всех своих подданных, будь то друид или христианин. В такой суматохе можно забыть о том, что ты есть на самом деле. Кто ты, как человек, без всех этих многочисленных титулов, мечей и корон. Его решением было перенести церемонию в церковь,и обуславливалось это в основном тем, что всем своим видом надобно было новому Верховному королю показать свою лояльность по отношению к религиям, кои царили в его владениях. Именно поэтому в голову ему пришла мысль совместить их воедино на примере собственном, дабы показать что вовсе одно не опровергает другое, и что, как говорят жрицы Древней Религии, Бог – един, и Богиня – едина, разные имена лишь люди дают им, но суть заключается в одном. Но, не смотря на твёрдость свою и мужество, входил он сквозь массивные двери святого места, испытывая нервное смятение. Хотелось бы ему, воспитанному в христианстве, но вознесённого на трон при помощи жрецов Древней Религии, быть полностью уверенным в том, что не последним кощунством он занимается сейчас в этих стенах. От сомнений пока что ему помог избавиться Мерлин, одного взгляда, на которого хватило Артуру, чтобы прийти в себя. Улыбки его, хоть и прибавили несколько килограмм серьёзности, всё ж остались тем самым, что столь разительно отличало его от всех. И сейчас он улыбался Артуру, понимающее, поддерживая его, стараясь забрать себе хотя бы часть того груза, что камнем вечным возлежал на его сердце – и ей богу, у него это действительно получалось. Пусть не надолго, но на время, кое кажется уже огромным даром, юный король терял свой титул и становился просто юношей, не выходя при том за рамки дозволенного, но чувствуя лишь себя свободным, что уже само по себе было счастьем. Дубовые двери отворились вновь, чтобы впустить в храм его невесту, так же облачённую в светлые одежды, олицетворяющие чистоту её и непорочность. Оглядываясь теперь назад, Артур всё ещё никак не мог поверить в реальность всего происходящего.получилось так, что он стоит сейчас здесь, готовый взять в жёны ту, которую любит его друг – а ведь от глаз его не ускользнули те знаки внимания, что определённо выказывал Ланселот леди Гвиневре. И когда она шла сейчас к нему через узкий церковный проход, завёрнутая в небесно-голубые шелка, он на мгновение потерял способность говорить, упоённый нахлынувшего на него ангельского благословения. Не слишком чтил Артур последнее время заветы церкви, но увидев Гвиневру, вошедшую в храм этот уже королевой – столько благородства и утончённого изящества было в каждом её движение, и столь прекрасна она была сама в тот день, что иного занятия, как править целым миром(что уж тут одним Альбионом), ей и не придумать было – юноше показалось, что он читает небесное откровение. Когда-то он был с Богиней старой Религии, с Великой Матерью, что благословила его на правление, позволив с успехом пройти её испытания. Теперь же, чувствовал он, пришла пора познакомиться с христианским благословлением, что воплощала в себе леди Гвиневра. Ей-богу, не подтолкни его стоящий рядом Мерлин локтём, Артур так и бы смотрел на неё, не сообразив даже поднять руку и принять её из рук её отца. Сейчас он смотрел только на свою невесту. Он старался не различать стоящих за нею людей, ибо боялся видеть ранее знакомые, но теперь же, болезненно изменившиеся лица. Протянув руку, он принял невесомую ладошку леди Гвиневры, которая была столь легка и нежна, что казалось будто бы Артур пытался удержать в ладонях своих грубых солнечный свет. «Её отец, возможно, скоро умрёт, но и он и сын его Тристан, поклялись верности мне и Камелоту. Тристан стал моим рыцарем, и в скорости, с его равнодушием к делам своих владений, они отойдут ко мне, как к мужу старшей его дочери, других же придётся выдать скорее замуж. Хотелось бы мне не знать всего этого хотя бы в день нашей свадьбы, чтобы действие это выглядело всё же актом любви, а не праздником корысти». Хотя какая корысть может быть у него? У Верхового-то короля. Артур лукавил, ибо не только это послужило причиной его признания. Из всех благородных девиц ему когда-либо знакомых, за исключением его почти, что сестры, леди Морганы, старшая дочь короля Олафа обладала, пожалуй, что, лучшайшими качествами. Она стояла на голову выше всех прочих принцесс, своей красотой и разумом затмевая их. Как жаль лишь, что красоту эту и разум живой и остроумный, различить сумел не только лишь один Артур.
Тонкие нежные пальчики коснулись огрубевших пальцев Артура, но это не доставляло ей какого-либо неудобства, скорее наоборот. Они в очередной раз доказывали, тот факт, что она становиться женой человека способного защитить не только её и своих будущих наследников, но и всё их королевство. Сейчас она смотрела в глаза своего будущего супруга, в хорошо освещённой церкви, кажущиеся ясно голубыми, словно не глаза это вовсе, а прекрасные топазы, так умело подобранные. Жаль было только одного, что леди совершенно не довелось быть знакомой с Игрейн, матерью Артура. Она много наслышана о самой прекрасной женщине королевства, но та умерла слишком рано, чтобы Гвиневра смогла бы воочию насладиться её красотой. Оставалось довольствоваться только её частью, переданной по наследству её сыну. Светлые волосы, орлиный взгляд светлых глаз, иногда начинало казаться, что он всецело является порождением света. Такой же мягкий, тёплый, игривый – именно таким он и был с ней всегда, с самого первого дня их знакомства. Именно тогда, ворвавшись в его покои – Гвен тотчас же перестала винить свою младшую сестрицу, сбежавшую из родительского дома, чтобы вновь оказаться рядом с этим мужчиной, которому через несколько минут станет принадлежать сама Гвиневра, жизнью, телом и сердцем. Она готова тотчас же поклясться перед всеми этими людьми, священником и Богом – что сделает всё от неё зависящее, чтобы Артур сейчас и навсегда был самым счастливым человеком на этой грешной земле. Непременно родит ему наследника, разделит все горести и радости, навсегда останется нежной, любящей и никогда не позволит ему усомниться в правильности своего выбора. Нескольких мгновений, пока девушка провожала отца взглядом, хватило на то, чтобы уловить в толпе многочисленных гостей лицо искажённое болью и страданием. Несомненно, любой девице, является она обычной служанкой или королевской особой приятно ловить на себе восхищённые взгляды и покорять мужские сердца. Именно этим и занималась Гвиневра, едва достигнув пятнадцати лет. Ей и сейчас были лестны проявления интереса, но теперь они становились более навязчивыми, чем хотелось бы ей и некоторым окружающим. Ланселот, преданный рыцарь круглого стола и верный друг Артура продолжал оказывать ей знаки внимания даже после того, как принцесса превратилась в невесту его короля, но это ничуть его не беспокоило. Его удручённый взгляд в сторону алтаря – именно то, чего опасалась леди, поэтому, только завидев это, она тут же вернулась к созерцанию лица будущего мужа. Многие женщины Камелота пошли бы на многое, чтобы только оказаться сейчас на её месте, и даже её сестра не исключение. Поэтому стоило соответствовать своему новоприобретённому положению в обществе, забыть обо всём, что было раньше и начать новую жизнь, уже в роли королевы. Священник подал жест, и Артур опустил руку, так бережно сжимавшую её ладонь. Протянутые вперёд ручки Гвиневры незаметно вздрогнули, когда снова оказались в руках короля, правая в правой, а левая в левой. Священнослужитель принялся аккуратно перевязывать атласную ленточку вокруг их скрещенных запястий, олицетворяя этим совершение союза, некое единство этих двух людей, которые с иных пор становятся чем-то целым и неделимым. Закончив с этим ритуалом, священник вернулся на своё законное место и открыл старинный фолиант, таким образом, обозначив, что пришло время для произнесения клятв. --------------------------------- Тихий стук каблучков раздавался по каменному полу замка, когда Гвиневра спешила в покои сестры. Несколько часов назад произошло самое главное событие в её жизни, и именно им она хотела поделиться с сестрой. Вивиан может быть груба и капризна, поэтому Гвен хотела самостоятельно преподнести ей эту новость, стараясь не ранить её хрупкое сердце, готовое отдаться в руки того, кто предпочел её другую. Это случилось так неожиданно, что девушка до сих пор не могла в это поверить. Этим утром в её спальне появился Артур - сын, скорбящий по смерти отца и будущий Король Альбиона. Леди была удивлена его визитом, снова выразила ему свои соболезнования и поведала о скором отъезде их семейства из Камелота. Новоиспечённый король внимательно выслушал девушку, не смея прервать её монолог, как обычно связный и вполне краткий. Она не хотела задерживать правителя своими рассказами, но из-за надлежащего воспитания поступила именно так. Сегодня ей что-то показалось, словно его глаза сейчас смотрели не на её лицо, как подобает при разговоре, а куда-то глубже, проникая в скрытую от всех душу девицы в поисках некого ответа, в котором так горячо нуждается его сердце. Отчасти она оказалась права, замолкая и тем самым уступая рыцарю очередь в их общем разговоре. Артур очутился здесь не для того, чтобы выслушивать всё уже известное ему и это Гвиневра прекрасно понимала. Неведомым ей оставалось только одно, почему король оказался именно в её покоях, когда все дела между их семьями всегда решались, и будут решаться мужчинами. Какого же было её удивление от произнесённых Артуром фраз. И если до сего момента она изредка позволяла себе вольнодумие о его манерах и привычках, то теперь этот мужчина приобрёл в её глазах ещё большее уважение. С самых детских лет, Гвен понимала, что её жизнь и судьба будет принадлежать, только двоим людям - отцу, королю Олафу и тому, чья отвага и положение будут достойными основаниями, для того, чтобы её кровный опекун дал своё благословление и согласие на заключение брака. Но когда этот славный рыцарь вместо того, чтобы отправиться прямо к Олафу, без позволения её опекуна преклонил колено перед ней самой, дабы убедиться что брак будет желанным не только для него самого, но и для его избранницы. В тот момент Гвен дала себе зарок, в случае отцовского отказа – непременно идти к нему самому и будет вымаливать позволение. Но судьба оказалась к ним благосклонна, теперь принцесса Гвиневра была обещана королю Артуру, в супруги мужчине, считающемуся с её мнением и не согласному поступиться против её воли. А ведь в эти времена подобное отношение действительно сопоставимо с невиданной удачей.
do you love me? ------------------ Статус: Шпана турнирная Возраст: 20 лет Навыки: ближнего/дальнего боя, стратегия, владение мечом ------------------- Респекты: 170
Отправлено: 19.12.09 13:59. Заголовок: Света было слишком м..
Света было слишком много. Он бил из вытянутых под самый полоток окон и заливал маленькую церквушку, которая теперь по праву могла именоваться святым местом. Лучи его, соприкасаясь со светлыми прядями его невесты, короновали её ореолом раньше сроку – ведь коронация свершится позднее. Приняв ладонь Гвиневры из рук её отца, Артур слегка поклонился ему, не без неприятности вспоминая, с каким негодованием расписывал поведение Олафа по отношению к дочери Ланселот. Всё сватовство их началось в потребностях Камелотской конницы в лошадях. Другу его верному пришла в голову идея беспроигрышной стратегии – вооружить конницу, но лучшие кони принадлежали именно правителю Регеды, и сразу после похорон Ланселот отправился к нему, просить помощи в преддверии будущей битвы с не устающими саксами. Олаф же ясно дал понять молодому человеку, что делиться лошадьми не намерен, разве что со своим будущим зятем, который возьмёт себе в жёны одну из его дочерей. Подобная практичность, вовсе не присущая ранее королю Регеды произвела неприятное впечатление, но Артур и ранее приглядывался с леди Гвиневре, так что этим он лишь ускорил сватовство. Единственно что, не мог молодой Пендрагон пойти против воли самой девушки, поэтому первым делом направился к ней, желая преклонить калено и оставить право принять решение ей. Довольно забавно было то, что именно идея Ланселота послужила причиною окончательно утвердившегося выбора Артура, и жалел он лишь о том, что друг его не сказал ему сразу же о своих предпочтениях. Быть может, узнай он раньше о чувствах Ланселота, не стал бы он претендовать на предмет чувств его. Но Ланселот в тот момент, в силу преданности своей, понимал необходимость породнить Артура с Регедой, но видел в выборе короля своего совсем другое имя – имя леди Вивиан. Ибо никогда не проявлял юный Пендрагон чувств к старшей дочери Олафа, лишь ссорились они всегда и спорили, не желая признать первенство за кем-то из них. Но, то было раньше. Коронованный титулом Верховного правителя, Артур, под наставлениями Мерлина и собственными, изменился, оставив мальчишеские забавы для узкого круга людей, с которыми он мог оставаться собой. Священник приступил началу обряда, но перед тем не ускользнуло от внимания Артура, какой взгляд кинула будущая королева на стоящего неподалёку Ланселота. Тот был мрачен, как туча, смуглостью своею и хмуростью разительно выделяясь. И всё же, поймав на себе взгляд своего короля, молодой человек добродушно улыбнулся, как умел улыбаться только он – чуть насмешливо, с почтением, с дружеской толикой знания всего сокрытого за тем. Он надеялся видимо, что Артур не заметил ничего, и Пендрагон великодушно позволил ему увероваться в этом, улыбнувшись в ответ в своей излюбленной мальчишечьей форме. А затем подобрался, как подобает при подобных моментах и, ещё раз глянув с пылающей искоркой молодости и игры на друга своего, повернулся к невесте своей и святому отцу, смотря уже мужественно и достойно положению своему, готовый к священному обряду. Развернувшись лицом к леди Гвиневре и боком ко всем гостям, Артур протянул руки, как то подобает, скрещивая их. Правая рука его невесты оказалась в правой его ладони, левая в левой. Святой отец принялся перевязывать запястья их лентой, соединяя души их тела, а юноша продолжал смотреть на будущую жену свою, с которой предстоит ему быть до конца всех жизней своих. В церкви было душно. Яркий свет бил в глаза, ослепляя, множество запахов священных масел и благовоний пропитали воздух. Сквозь всю эту Божью благодать и святость, к Артуру пробивался терпкий запах оленьей крови смешанный с сильными запахами краски, которой пикты разукрашивают себе тела. Чувствовал он снова сырость леса, запахи животной шерсти и пота, свежего воздуха и свечей, что украшали пещеру. Сквозь ощущение нежной шёлковой ленты опутывающей руки его, ощущал он грубую кожу, ещё тёплую жизненной силой убитого животного. Чувствовал он совсем ясно и чётко, как по рукам его сочится кровь, алыми дорожками сбегая вниз. Светлое помещение на считанные мгновения сменилось для него сумрачной пещерой, тёмным лесом со всеми его звуками и запахами и образами. Сквозь лицо невесты его пробивались черты совсем иного лица, и, чувствуя страх перед грешными помыслами, Артур сильнее сжал ладони будущей жены своей, силясь прогнать наваждение. Рядом с собою почувствовал он некое копошение. Стоящий рядом Мерлин зашевелился и юноша невольно чувствовал его беспокойство, как если бы чувствовал его он сам. Священник перешёл к клятвам, не обращая внимания и не видя, как к гостям церемонии присоединилась светловолосая женщина, не слишком почтительно появившись во время обряда, опоздав, видимо, к началу. «Проклятье, Моргауза» - подумалось Артуру – «небось, это она наслала на меня видение». Он не смог не заметить её и понял беспокойство молодого волшебника. Без сомнения Моргауза была приглашена на церемонию, ведь под правлением Артуровым древняя религия и христианство должны были идти рядом, не воюя и не ссорясь меж себя. И всё же, думалось ему, магичка не почтит его своим присутствием на свадьбе, чему он был бы только рад. Не удержавшись, он глянул на неё, вставшую рядом с сестрой своей, леди Морганой, что превзошла красотою сегодня всех присутствующих здесь женщин, разве что невесте, леди Гвиневре, почтительно уступила, ввиду её статуса сегодняшнего и положения. И, несмотря на это, Артур смотрел лишь на стоящую рядом с нею Моргаузу, одетую не то, чтобы празднично, но вполне уместно. Её карие глаза тоже смотрели на него – безжалостно и властно, она признавала свою власть над ним и нисколько не гнушалась её, не боялась, и потому видимо и пришла, чтобы продемонстрировать ему это. Мерлин стоящий рядом, что-то сделал. Артур так и не понял, что именно, но почувствовал, что спасение исходит от друга его, так как сразу нашлись в нём силы оторвать от Моргаузы взгляд и вернуть всё своё внимание леди Гвиневре. Священник тем временем замолк, и настала пора произносить клятвы, что должно сказать, прежде чем их объявят мужем и женой, королём и королевой. - Я, Артур Пендрагон, Верховный Король и правитель Британии, беру тебя, леди Гвиневра, принцесса Регеды, в законные жены, чтобы поддерживать тебя и в радости и в горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, чтобы любить и лелеять тебя, с этого дня и до конца наших жизней. – подивившись голосу своему, что не дрогнул ни разу, Артур пожелал бы сейчас смотреть в лицо Моргаузы, чтоб видеть выражение её и чувства. Но Мерлин всё ещё стоял неподалеку, и присутствие помогало сдерживать желание это, и смотрел юный Пендрагон только лишь на невесту своею. И закончив клятву, улыбнулся одной лишь ей так, как улыбаться умел раньше только Мерлину, а теперь ещё и жене своей, ведь то, что происходит сейчас в его душе, ничуть не должно было нарушать покой её. Именно в этом Артур клялся, и клятву свою нарушить не посмел бы никогда.
Отправлено: 20.12.09 20:11. Заголовок: Время шло, а вместе ..
Время шло, а вместе с ним возрастало и беспокойство, столь неприсущее девице. Ведь с этих пор на неё возлагается ещё большая ответственность, коя ещё никогда в жизни не ложилась на её хрупкие плечи, сейчас устланные лишь невесомыми шелками. В лице Короля и будущего мужа своего, увидела она некое смятение. Но так же быстро исчезло оно, словно и вовсе не возникало. Его тёплые руки ещё сильнее сжали ладошки Гвиневры, а взгляд его глаз устремился на встречу снова открывающихся ворот тяжёлого дуба. Будучи натурой любопытной, девица тоже поворотилась в сторону слегка, дабы не привлекать внимания гостей и более того не посеять в них коих либо подозрений. В церковь вошла высокая светловолосая девушка, которую Гвиневра признала в ту же секунду, то была Моргауза, сестра леди Морганы, успевшей уже полюбиться будущей королеве. Доля секунды разделяла взгляд Гвен от лица Артура, она возможно даже смогла бы прочесть многое по тому выражению и взгляду, адресованному белокурой жрице Древней Религии, но её отвлекла ещё одна фигура, появившаяся посреди церемонии. Шлейф посеребрённого платья, светлые почти белые локоны, ниспадающие по плечам, гордая осанка, вздёрнутый кверху носик, тонкие губы, скривившиеся от отвращения к собственной сестре, на пороге появилась Вивиан. Взгляды некогда доверительные и родные перекрестились, словно смертельно наточенные мечи, с той разницей лишь соприкасаясь беззвучно. В руках её смогла разглядеть Гвиневра лишь обрывок бумаги, а по глазам какую-то недобрую задумку. Столь дружные и дорогие сердца в один миг превратились во враждующие крепости, готовые на многое ради гибели второй стороны. Гвиневра не желала сестре погибели, она любила её всей своей душой, но у неё не оставалось другого выбора, перед ней становилась дилемма - не посягать на спокойствие родственницы и быть поверженной в скором времени или всецело вооружившись ступить на этот путь. Силясь показать своё безразличие к чувствам, испытываемым Вивиан в данный момент, девушка взглянула на руки свои, переплетённые теперь с руками мужчины, вставшим между ними. Стоило бы возрадоваться, ведь эта баталия почти на исходе, да и победа на её стороне, ведь именно Гвиневра, а никто иной, сейчас стоит у алтаря, связывая свою судьбу с предметом их раздора. Но перед глазами отчего-то безостановочно мелькает лицо сестрицы, а в голове отдаются её слова. « - Он должен быть моим, ты околдовала его лишь бы не позволить своей сестре стать счастливой! Я ненавижу тебя и проклинаю! Ты никогда не будешь любима своим мужем, я найду способ превратить твою жизнь в ад!» Вивиан выкрикивала эти слова вслед своей старшей сестре, словно она была ей совершенно чужим человеком, взявшимся неоткуда, но так искусно порушившим ей жизнь. Могла ли Гвен подумать раньше о такой оказии, заменяя этой капризной девчонке мать. Отец разбаловал средненькую дочь, приходившейся ему любимицей, исполняя все её капризы и желания, приучил топать ножкой по каменному полу и получать всё, чего только не пожелает её душенька. Но теперь настали другие времена, запросы леди Вивиан возросли, как подросла и она. Но отношение её к жизни оставалось прежним. И если раньше бунтарке прощалось всё, то теперь этого не будет. Гвиневра впредь будет умнее и не станет оставлять личные вещи в зоне досягаемости сестры. Конечно она сразу же узнала то утреннее послание от Ланселота, сжатое в руках невольной своей противницы, но и думать себе не позволяла о корысти столь дорогой сердцу подруги. Совсем скоро отец отправиться обратно в Регеду, а вместе с собой заберёт и Вивиан. Размышления золотоволосой невесты прервались наряду с первыми словами клятвы, произносимой Артуром. Слова и речь его были столь ясными и уверенными, что не оставалось никаких сомнений в правдивости их. Леди Гвиневре оставалось лишь уверовать себя в полной взаимности их чувств и повторить слова клятвы так же убедительно, никоим образом не выдавая своих сомнений и тревог. Собравшись с силами своими, разомкнуть уста, забыв о том, что сейчас терзает её душу. Не разрушила ли она согласием своим сразу несколько судеб? Что если на предложение Артура она должна была ответить отказом, тем самым перекладывая груз ответственности на чужие плечи. Она и раньше задавалась вопросом, который терзает её до сих пор. Если бы произнесённое «нет», то отправился ли бы Артур к отцу её – Олафу, с просьбой отдать ему в жёны старшую из сестёр или же отправился к нему с другой просьбой, соглашаясь довольствоваться младшей. И пускай с рождения своего Гвиневра была отнюдь не глупа, но не смела она, полагаться на собственный ум в вопросах касающихся мужчин. Предпочёл ли Артур её, а не Вивиан, что бы было, если Ланселот любил её по-настоящему всем сердцем, почему он повторяет о своих чувствах к ней, но безмолвно стоит среди гостей и молча, выносит все душевные муки, наблюдая за тем, как дама его сердца вверяет свою жизнь другому. Что уж тут говорить об этом браке, большинством своим строящемся на выгоде, но предстающем в её глазах – доброй сказкой, возможностью превратить суровую реальность в настоящее чувство, истинное и непобедимое. Улыбка Артура, такая тёплая и солнечная невольно отразилась и на её губах. Пускай, и спорили они довольно часто, почти никогда не приходя к единому мнению, но ведь когда он рядом и улыбается так прекрасно, то все тревоги и сомнения отступают прочь, оставляя в её сердце лишь веру в самое лучшее. Этот мужчина умел покорять женские сердца, а значит рано или поздно Гвиневра сможет с полной уверенностью сказать, что её муж – тот самый единственный, предназначенный ей небом и судьбой. - Я, леди Гвиневра, принцесса Регедская, беру тебя, Артур Пендрагон, Верховный Король и правитель Британии, в законные мужья, чтобы поддерживать тебя и в радости и в горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, чтобы любить и лелеять тебя, с этого дня и до конца наших жизней. С каждым произносимым словом, улыбка всё больше и больше загоралась на её устах, не смотря на всю серьёзность ситуации и лиц здесь присутствующих. Она хотела доказать всем в церкви находящимся, что этот союз – самое прекрасное ознаменование их будущей совместной жизни, теперь уже как короля и королевы. Священник заканчивал обряд, но его слова терялись, так и не долетая до ушей молодой жены, смотревшей только на своего теперь уже супруга. Артур, так и не опуская её рук, слегка потянул на себя Гвиневру, заставляя её тем самым сделать небольшой шаг вперёд и оказаться ближе к нему. Девушка была высокой и без того, но сейчас, чтобы не приходилось отводить взгляд, ей пришлось немного приподнять лицо и привстать на цыпочки. Становясь вровень с лицом Артура, дабы скрепить священный союз поцелуем уст и впервые почувствовать губы законного мужа на своих губах.
do you love me? ------------------ Статус: Шпана турнирная Возраст: 20 лет Навыки: ближнего/дальнего боя, стратегия, владение мечом ------------------- Респекты: 170
Отправлено: 28.12.09 04:00. Заголовок: Мгновение, чтобы соб..
Мгновение, чтобы собраться. Мгновение, чтобы поверить в то, что этот союз не фикция, построенная на обоюдной корысти, а на любви. Забыть Моргаузу, стоящую совсем рядом, забыть и перестать чувствовать её, тянуться к ней всем телом, как к первой и единственной, к Богине. В церкви, пожалуй, грешно иметь помыслы о иных богах, кроме, как о том Едином, но одна маленькая, уже не молодая, жрица старой религии силой своего присутствия отравляла его помыслы, превращала святое место это в простое, пусть и искусно сделанное здание, лишая его всей святости своей. Стараясь не чувствовать это, Артур нетерпеливо придвинул Гвинерву к себе ближе, едва лишь священник закончил речь свою. Хотелось ему уверовать в этот момент в ничтожность чувств своих к Моргаузе, хотелось ему поверить в том, что после этого поцелуя жена его возвыситься в его глазах, как возвышалась жрица, низвергнув и её и чувства к ней куда-то ниже. Негодно Королю, да просто человеку испытывать такое не к своей жене, да и притом что к родственнице - грех. Грех из тех, что вряд ли могут быть искуплены, поэтому мечталось Артуру скорей прильнуть к супруге. Почувствовать её, поцеловать. Чтобы Гвиневра стала для него Богиней, которую он будет почитать и любить до самой смерти, до последнего вздоха. Мечтал он и о том, что всё былое стало сном, но это уж пожалуй слишком глупо. Осталась лишь Гвиневра и надежда любить её и ей отдаться полностью, чтоб места не осталось для другого, ведь сердце юного короля всё-таки не столь объёмно, чтобы позволить ему любить больше одной женщины за раз. Казалось, что любовь и правда между ними есть - так жадно потянулся Артур к королеве. "Такая маленькая, такая хрупкая! Пожалуй, что бояться начинаю, как бы не сломалась эта веточках в моих огрубевших руках". Несмотря на то, что леди Гвиневра была не из самых низких женщин, пожалуй что, даже выше многих других, Артуру она казалась сейчас воплощением утончённой и изящной хрупкости, и виделась здесь хрустальной чащей на пиру средь саксов. Но вот невеста и сама уже готова была принять короля. Не медля, не дожидаясь нового пинка со стороны стоящего чуть сзади Мерлина, Артур склонил голову и, как-то наспех, пожалуй слишком жадно, резко, коснулся розоватых губ Гвиневры, прикрыв глаза(или зажмурившись, начавший ожидать уже превращение её в Великую Богиню?),срывая с них в отчаянном порыве, печать нетронутости.
Принявший уже поздравления от сотни с чем-то лордов и правителей, Артур мечтал лишь о том, чтобы день этот скорее закончился - уж больно напоминал он ему свою собственную коронацию. Только в тот день он и осознал сколь много у него подданных, когда поутру выглянув в окно увидел он, как все поля перед Камелотом устланы шатрами. Грешной головой подумалось ему, что город в осаде, столько конных и пеших было, столько фамильных гербов развевалось. Вот и сейчас, в зале едва ли можно было найти свободное местечко и устав принимать поздравления молодой король с женой своей присели к столу, стремясь занять гостей яствами и разговорами, избежав тем самым ещё пары часов старательных улыбок и благодарностей. Вначале хотелось Артуру заставить выступить перед гостями Мерлина, чтобы с наслаждением поглядеть, как тот будет старательно выкручиваться. Памятую придворных шутов и волшебников, король как бы между делом намекнул юноше, что раз уж тот открылся в магии своей, то почему бы ему не показать при дворе пару фокусов, будь то пресловутые бабочки или ещё какие прелести. Один смех было наблюдать за тем, как расширились глаза Мерлина, его растерянное и испуганное лицо заставило Артура окончательно поддаться нарастающему смеху, и, хлопнув того по плечу, он успокоил его - дескать, милует тебя король сегодня от публичных выступлений. И всё же отказался бы Артур полюбоваться на талант и дарования юного волшебника, но он решил оставить это на потом. - Не утомилась ли ты, госпожа моя и королева, уж больно ты бледна - отвернувшись от Мерлина, Артур обратился к Гвиневре, которая выглядела не слишком счастливо для молодой невесты. Думалось ему и надеялось, что тому виной недвусмысленные взгляды конюшего короля, которые новоиспечённой королеве неприятны. Накрыв рукою её ладонь, Артур заботливо погладил её пальцы. Весь праздник утомил, пожалуй, и его самого, но, уходить не полагалось. Ланселот хотел ещё продемонстрировать ему и всем другим, как натренировать он уже успел конницу, полученную благодаря приданному за леди Гвиневрой. Сейчас, пожалуй, все ещё были заняты пиром, а оттеснивший нанятых музыкантов принц Тринстан, брат королевы, уговаривал леди Моргану спеть под звучания его арфы. Повернувшийся в их сторону Артур, недовольно сдвинул брови. - Не пристало сестре Верховного Короля петь, точно наёмной музыкантше на увеселение всем - произнёс он достаточно громко, чтобы привлечь внимание Морганы и Тринстана.- Что скажешь, жена моя? - и снова повернулся он к Гвиневре, желая вывести её на спор, чтоб скрасить и развеять печальный образ этой свадьбы. - Своею музыкой певцы и музыканты угождают богам - недовольно отозвалась Моргана и поглядев на неё Артур увидел прежний огонёк, что обычно вспыхивал в её глазах, когда они начинали спорить о его несносности и грубости ещё когда он не был королём, а только лишь мальчишкой. - Я сочту за честь спеть вместе с сэром Тристаном, лучшим арфистом Британии Не став с ней больше спорить о приличиях, Артур умолк, позволив Тристану начать играть, а Моргане петь. Получалось у них это действительно диво, как прелестно, чарующие звуки глубокого и нежного голоса девушки, казалось бы околдовали всех в зале, заставив множество разговоров умолкнуть, приковав внимание всё к вставшей в центре черноволосой волшебнице, чей голос обладал даже более сильной магией, чем её заклинания. Воистину слова её были правдивы, в таланте Тристана Артур имел возможность убедиться уже не раз, а вот в вокальных способностях Морганы он не знал, девушка редко пела при жизни его в Камелоте, может статься петь её так научили жрицы. Но даже несмотря на всё волшебство это, Артур поймал себя на мысли, что смотрит он не на стройную фигурку Морганы, а выискивает он глазами сестру её Моргаузу, которая сидела за столом с Оркнейцами, и смотрела она только лишь на родственницу свою, с нежностью и гордостью слушая её пение. Песня то была не из весёлых, но обладала нужными свойствами, чтобы представить голом девушки, как можно краше, чтобы преобразить и лицо её в печальном повествовании, возвышая Моргану над прочими. Но Артуру хотелось бы, чтобы она замолчала, ибо песнь её возбуждала внутри него дурные чувства, и ещё лишь потому, что в тот момент она одна владела всем внимаем Моргаузы. Но вот, как по молитве, песня кончилась. Моргана замолчала, струны отыграли последние аккорды, сестра её, почувствовав взгляд короля на лице своём, послушно обернулась, но Артур мигов отвернулся. Его глаза немного покраснели, пришлось приложиться к браге, чтобы успокоить чувства. Моргана же оставила Тристану играть весёлый мотив, вернулась к столу, за которым сидели они. - Ты пела удивительно прекрасно - заметил Артур.- Мне больно, что до этих пор ты скрывала от нас свой талант. Отцу бы понравилось. - Не будем о прошлом, брат мой - тактично заметила Моргана, и во взгляде её уловил король какую-то усмешку,когда глянула она сперва на Ланселота, а после на Гвиневру. "Не уж-то все уже догадываются?" пронеслось в голове у Артура. "какой на диву славный я король, надежда Британии, какой позор. Друг мой и рыцарь смотрит на жену мою и королеву, как голодный смотрит на кусок мяса, а сам я в помыслах с сестрой своей" Вкушавший с ним еду из одной чаши, Ланселот, в который раз пустивший острый, как стрела, взгляд на королеву, заёрзал на скамье. Жених сегодняшний не мог не догадаться, как рвётся друг его уйти вон из зала, и как, вместе с тем страшиться он оставить Артура с его молодой женой наедине. Не то, чтобы вокруг и правда не было гостей, но лишь в таком многолюдности и можно было действительно уединиться. - Скоро ли будут готовы всадники, Ланс? - повернувшись к другу, Артур старался выглядеть как можно более спокойно.- Я думаю, что ваше представление понравится гостям не меньше пения леди Морганы. - Желает ли мой лорд, чтобы я сходил и проверил это? - Если только госпожая моя и королева отпустит тебя... Оба они старательно не смотрели на Гвиневру, чьи возможные слова могли бы точно рассудить их, возжелай она, чтобы Ланселот остался или ушёл, оставив её с Артуром. Но, первой подхватила инициативу в возникшей паузе, Моргана, почувствовавшая накал. - По-моему, Ланселот, наши молодожёны не прочь побыть минутку вдвоём. Не оставить ли нам из в покое и не сходить ли посмотреть самим, готовы ли всадники? - и раньше чем кто-либо сумел ответить, она завладела рукой рыцаря не оставив ему тем выбора. Ланселот поднялся и позволил Моргане увести себя, а Артур старательно делая вид, что не замечает как оглядывается он в сторону жены его, повернулся к Гвиневре с прежней улыбкой, жалея лишь о том, что Мерлин куда-то запропастился ещё в начале пения Морганы.
Отправлено: 08.02.10 21:34. Заголовок: Теперь уже было дале..
Теперь уже было далеко не главным, какие именно побуждения способствовали закреплению этого союза, ибо он совершился и обратной дороги нет. Конница отошла к Камелоту, Гвиневра стала Артуру женой, а Британия обзавелась королевой. Уста скрепили договор, но в беспокойном сердечке теперь уже замужней девушки так и не наступило ожидаемое ею успокоение. Она навсегда перестала принадлежать отцу, отныне для неё должен существовать только один мужчина, которого она должна любить и повиноваться. Наступил совершенно другой период её жизни, в котором придётся поступаться своими принципами, во что бы это не стало, и делать всё возможное, для поддержки своего супруга. Гвиневра уже потеряла счёт времени, сколько пришлось новобрачным улыбаться и принимать поздравления от каждого, кто хочет непременно донести их до короля своего и жены его. Множество нарядных одеяний стали сливаться в одно пульсирующее пятно, настолько красочное и яркое, что изредка зарождалось желание прикрыть глаза, хотя бы на мгновение, дабы не впасть в беспамятство от утомившего их обоих занятия. Но молодая королева, стойко раздаривала свои улыбки и признательности, находя силы лишь в супруге своём, заботливо поддерживающим её под тонкий локоток. Очи её перестали различать лица малознакомых или вовсе неведомых ей людей, посреди толпы она силилась высмотреть кого-то определённого, но так и не смогла, то и дело, возвращая взор свой на лицо своего прекрасного мужа. Начало казаться, что этот день продолжаться уже целую вечность, ибо события, произошедшие нынче, вытянули из хрупкого стана её невыразимое количество сил, тем самым нагоняя бледность на её лицо, выдворяя полуденный румянец со щёк. Лишь опустившись в одно из удобнейших кресел, стоящих во главе стола и принявшись наблюдать за пиршеством, царящем в зале, она смогла вернуться к своему недавнему, вполне сносному состоянию. Лишь улыбки не хватало на её устах, что заставило Артура осведомиться о самочувствии жены, отвлекаясь от разговора со своим верным другом. Окинув взором пирующих гостей, развернулась она к королю своему, а уголки губ её, слегка вздрогнув, утомленно поползли вверх, одаривая супруга успокоительной улыбкой. - Со мной всё хорошо, муж мой, рядом с тобой не может быть иначе. - промолвила она, переплетая пальцы их рук. Гвен словно бы почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд, но не посмела поворотиться в сторону, из которой он исходил, прекрасно понимая – ничем хорошим это не обернётся. Точно в доказательство своим мыслям, девушка накрыла своей свободной рукой, переплетённые со своими - пальцы супруга, тем самым сжимая его руку в своих ладонях. Гвиневра словно пробовала его огрубевшую кожу на ощупь, пытаясь привыкнуть к рукам человека, которому она теперь принадлежит, напоминая об этом толи себе самой, толи сэру Ланселоту, который вот уже долгое время неотрывно наблюдает за Дамой своего сердца, не тревожась о том, что скажут окружающие. Внимание молодожёнов привлекли их самые близкие родственники, коими являлись Тристан и Моргана. Родной брат королевы и названная сестра короля составили бы прекрасный тандем. Их таланты подходили друг другу как нельзя лучше, принц Регеды с детских лет поражал свою младшую сестрицу прекрасной игрой на арфе, а голос леди Морганы, мельком услышанный девушкой за несколько дней до свадьбы – уже успел покорить её до глубины души. Но вот Артур выказал недовольство, тем самым вызывая супругу на лёгкий игривый спор, в котором она сможет пойти против него, не гнушаясь быть грубой и навязчивой со своим мужем. - Мне кажется, что услышать воочию этот прекрасный дуэт – подарок свыше, поэтому позволю себе не согласиться с тобой, мой король – улыбнувшись Моргане, Гвиневра стала внимать её доводам, обратив взор к своему брату. Они никогда не были слишком близки, но она любила и ценила Тристана, да и он всегда отвечал ей тем же. Наверное, им просто не хватало времени, чтобы узнать друг друга настолько близко, чтобы считаться лучшими друзьями, но если бы не его присутствие в её жизни, то ей было бы - довольно худо. По залу разнеслась музыка и Моргана запела. Гвиневра ещё никогда не слышала такого прекрасного пения и постаралась всецело погрузиться во внимание, как её снова отвлекла какая-то тень. Завидев Вивиан, приближающуюся к ним, девушка ещё крепче сжала руку Артура в своих ладонях, непреднамеренно кинув обеспокоенный взгляд на Ланселота, снова воззрилась на своего супруга, не заметившего беспокойства её. Всё его внимание сейчас было приковано к Моргаузе – жрице старой религии, что вызвало в сердцах у Гвиневры неприятное ощущение, но ум её сейчас был обеспокоен совершенно другим. Около младшей сестрицы её, на чьих губах застыла злая усмешка – тотчас же появилась Мэйв, добрая и верная друидка, служащая верой и правдой у старшей из дочерей Короля Олафа уже много лет. Губы магички произнесли несколько слов, и бумага в руках леди Вивиан незамедлительно вспыхнула, словно факел, зажжённый от свечи. Недовольству той казалось, не было предела, ведь единственное, что могло навредить её сестрице – теперь превратилось в кучку бесполезного пепла. Но увлечённые представлением гости не обратили не малейшего внимания, ни на её недобрые возгласы, ни на топот её удаляющихся шагов. Словно отражающиеся в зеркалах, улыбки Мэйв и Гвиневры довольно улучшили настроение последней, аккурат к окончанию восхитительной песни леди Морганы, под аккомпанемент сэра Тристана. Заслышав имя Ланселота из уст своего короля, девушка невольно прислушалась к возобновившимся за столом разговорам. Верный вассал Артура, чьи знаки внимания к молодой королеве теперь были совершенно неприемлемы, весь день выглядел вполне недовольным и взвинченным, а сейчас и вовсе, словно не меньше неё самой, хотел оказаться как можно дальше отсюда. Сам же Артур, словно проверяя супругу свою, сослался на имя её в разговоре, решающем стоит ли Лансу покинуть залу и проверить приготовления или же оттянуть сей момент. Гвиневра молчаливо переводила взгляд с одного рыцаря на другого. У неё не было выбора, как только отпустить Ланселота к конюшням, пожелав остаться только с Артуром, законным мужем своим. Ведь приличия не могут позволить ей своим решением давать Лансу неисполнимые надежды, а супругу своему прибавлять сомнений в своих к нему чувствах, ведь он и без того, кажется, начал зарождать сомнения в своей душе. Моргана оказалась спасительным огоньком для заблудшей в своих сомнениях Гвиневры, перекладывая данное решение с плеч новоиспечённой королевы, в честь ещё большей ответственности перед народом своим и всей Британией. Ланселот не стал противиться леди Моргане, но не оставил попыток обернуться в сторону своей дамы сердца и поймать её взгляд в надежде увидеть там ответ, произношение коего опередила его спутница своим. Королева смотрела куда-то вдаль, не желая сталкиваться взглядами с рыцарем. Её терзали сомнения о суждении мужа насчёт взоров, так неосторожно адресованных его супруге своим другом, но она никогда не посмеет заговорить об этом первая, как и не осмелится заговорить о Моргаузе. Они практически остались одни, ведь все сидевшие неподалёку – разбрелись кто куда. Мерлина нигде не было видно, Тристан до сих пор развлекал гостей игрой на арфе, Моргана и Ланселот отправились к конюшням; отец девушки, король Олаф – сидевший ближе всех – был увлечён разговором с каким-то Лордом, а Гвиневра и Артур сейчас были предоставлены только друг другу. Сделав крошечный глоток из своего кубка, королева вернулась к созерцанию лица своего супруга, улыбнувшись ему в ответ. Все волнения этого дня сказались на её движениях, ставших плавными и неспешными, ей хотелось поскорее оказаться в тишине и тёплой постели, но оставались причины, противоречащие её желаниям. По приличиям было ещё слишком рано покидать гостей, да и оставаться со своим молодым мужем наедине тоже было боязно. - Сегодняшний день длиться на удивление долго, словно прошла уже целая вечность. Мэйв обмолвилась, что сегодня на тренировке ты, муж мой – был великолепен, жаль, что я не могла там присутствовать и лицезреть это собственными глазами. Глубокий вздох, последовавший за этими словами, дался девушке с трудом. Плотный корсет подвенечного платья уже несколько часов к ряду сдавливал грудь, а от великого количества людей в зале, становилось довольно душно, поэтому Гвиневра поднесла кубок к губам, чтобы снова сделать несколько глотков.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме